Воротиться нельзя влюбиться!

Присказка

— Не сдала? — язвительно спросила мама, упирая руки в бока.

— Не сдала, — раздосадованно признала я, снимая перчатки.

А ведь старалась открыть дверь так тихо, чтобы она не услышала. Но не с моим везением.

— Никто и не сомневался! — фыркнула мама, скривившись. — Выгонят — пойдёшь кассиршей горбатиться за копейки. Или на панель. Хотя на панель ещё неизвестно, возьмут тебя или нет! С твоей-то внешностью...

— Мам, хватит! Я ещё с комиссией могу попробовать пересдать! — сердито швырнула я перчатки на комод.

— Вот есть такие, что всю жизнь пробуют, а есть те, кто берёт и делает. Вот Сашенька на одни пятёрки учится. Не то, что ты! — оседлала мама любимого коня.

— Сашенька купила методичку за две тысячи, а я нет. Знаешь почему? Потому что у Сашеньки две тысячи есть, а у меня нет! — разозлилась я.

— И что? Можно подумать, что без методички этой сдать нельзя! У кого мозги есть, те сдали, небось!

Градус скандала и громкость повышались с каждым словом.

— Не сдали те, кто не купил методичку! Хватит ко мне цепляться!

— Ой, посмотрите на неё, какая королева! — всплеснула мать руками и добавила ещё громче: — Учиться мы не можем, а огрызаться — пожалуйста! Небось нахамила ты этой преподше, потому и не сдала. Вечно ты промолчать не можешь!

— Интересно, в кого я такая, а? Ты-то у нас известная молчунья. Сейчас вон соседи припрутся узнать, чего это мы тут опять так тихо молчим, — съязвила я.

— В кого? Известно в кого! В отца своего непутёвого и родню его бестолковую! — взвилась мать.

Я развернулась на пятках и вылетела из квартиры, громко хлопнув дверью напоследок. Внутри кипела буря обиды.

А на улице, как назло — праздник. Ёлки, гирлянды, огни. И до Нового года осталось всего ничего, четыре часа. Я бездумно брела по заснеженному тротуару среди спешащих домой людей.

Надо же было так влипнуть, а?.. И ведь действительно сама виновата, не молчалось мне. Когда историчка принесла эти грешные методички по двенадцать листов в каждой и принялась продавать их по две тысячи, кто тянул меня за язык? Зачем я тогда взяла и вслух спросила:

— А кто не купит, тот не сдаст?

Историчка змеищей зашипела в ответ:

— А вы проверьте, Серебрякова!

Вот я и проверяла уже третий раз.

А ведь это зачёт, дающий допуск к основной сессии. И чем дольше я с ним тяну, тем меньше шансов сдать остальное в общем порядке. А сдавать индивидуально — пытка, даже не спишешь ничего.

Выйдя на площадь, я услышала нетрезвые весёлые голоса. Вокруг ёлочки, наряженной в неликвид с Алиэкспресса, водила хоровод основательно подошедшая к празднованию компания.

— Маленькой ёлочке холодно зимой! — нетрезво голосили девушки.

— Из лесу ёлочку взяли мы домой! — пьяно откликались парни.

Ага, так всё и было.

Бедная рыбка вымокла в пруду, взяли мы рыбку на сковороду́.

Крошечной свинке холодно во сне, согреем мы свинку в пылающем огне.

Хорошо хоть домой сегодня можно не возвращаться. Женькины родители уехали на турбазу аж до третьего января, так что праздновать решили у неё. Жаль только, что ничего из продуктов взять из дома не получилось, теперь придётся последние деньги потратить в магазине. Не с пустыми же руками идти.

— Ты чего закручинилась, девица? — меня вдруг окликнул дед в белом кафтане.

— Я не закручинилась. Это моё счастливое лицо, — буркнула я, стараясь обойти ряженого по широкой дуге.

Мало ли что он там уже успел принять на грудь.

— А прими подарок от меня, красна девица, — улыбнулся дед в усы.

Я даже глаза на него подняла. Хороший грим, брови как настоящие — белые и густые, а лицо не молодое, но и не старое, так что если он и дед, то очень бодрый.

— Спасибо, я от незнакомцев подарки не беру, — отрезала я, а потом немного устыдилась. Новый год всё-таки, мало ли, купил человек конфеты, нарядился и радует прохожих, а я тут огрызаюсь. — Спасибо большое за намерение.

— Ну уж нет, — Дед Мороз достал из кармана ручное зеркальце и почти насильно всучил мне. — Ты не думай, оно волшебное. Вот посмотришься в него, желание загадаешь, и сбудется оно непременно.

Зеркальце оказалось неожиданно тяжёлым. Не плохо отлитая пластиковая поделка с кривым отражением и облезающей краской, а толстое стекло с огранкой по краю и в добротной медной оправе, тёплой на ощупь. В кармане нагрелось, наверное.

— Спасибо, но… — неуверенно начала я.

— А ты попробуй, девица. Коли терять нечего, отчего бы не попробовать? — весело спросил Дед Мороз, подмигнул, развернулся и ушёл, практически сразу скрывшись за углом дома.

А я так и осталась с зеркальцем в руке.

Ладно, не догонять же его? Кто-то на Новый год с друзьями ходит в баню, а этот гражданин дарит грустным девушкам красивые зеркала. Я повертела подарок в руках, а потом убрала в карман пуховика. Ручка, правда, торчала, но ничего страшного. Так дойду.

Только двинулась в сторону Жениного дома, как раздался телефонный звонок. Разглядев фото подруги на дисплее, я поспешила принять вызов.

— Алло! Что-нибудь конкретное надо купить? Хлеба? Шампанского? Я ещё успеваю в магазин, — прижала я телефон к уху.

— Марин, ты это… — раздалось в ответ. — Мы с Глебом помирились… В общем, ты только не обижайся, но ты не приходи, ладно? Я Оле и Наташе уже позвонила. Мы с Глебом просто это… вдвоём решили праздновать, — виновато закончила Женя.

Я замерла на полушаге.

— Что?

— Марин, ну ты только не обижайся, ладно? Извини! — виновато проблеяла Женька. — С наступающим! Всего тебе!

Ясно.

Наверное, дело в том, что у Женьки я тоже методичку за две тысячи не купила. Или совсем мозги отшибло, раз она решила с этим мерзавцем мириться? Про этого её Глеба ничего хорошего не скажу. Да никто, кроме самого Глеба, про него ничего хорошего не скажет.

Кто бортует подруг ради штанов, тот пусть не удивляется, что к моменту, когда штаны уйдут, подруг не останется. А штаны обязательно уйдут, особенно если надеты на такого засранца, как Глеб.

Я, разумеется, хотела ответить всё, что думаю о таком поступке вообще и примирении с Глебом в частности, но стоило набрать морозного воздуха в лёгкие, как телефон обиженно пиликнул, и шуршание в трубке затихло. Посмотрела на телефон, а он сел. Зря надеялась, что до вечера дотянет, аккумулятор у него стал совсем ни к чёрту.

Заметив спешащего мимо мужчину, обратилась к нему.

— Извините, время не подскажете?

— Подскажу. Непростое нынче время, — хохотнул в ответ мужик, дождался моей ответной кислой улыбки и добавил: — Без двадцати девять.

— Спасибо! — поблагодарила я. — С наступающим.

— И вас! Смотрите только, чтоб на вас не наступило! — радостно закончил он и поторопился развлекать более благодарную публику.

Ладно. Какой у нас план Б? Или В? Или хотя бы Ы?

Напрашиваться к кому-то за три с небольшим часа до боя курантов? Да гори оно конём! Развернувшись, я направилась обратно на площадь. Там весёлая компания обнаружила у себя лишние пальцы, то есть решила повзрывать петарды и фейерверки. Хоровод уже распался, а хороводоводы смеялись и передавали друг другу здоровенную флягу. С молоком и мёдом, наверное. Сейчас напьются и спать лягут.

Скорее всего, мама уже ушла. Ей до тёти Тани, Сашенькиной мамы, полчаса ходьбы, а она хотела быть там к девяти.

А я дома побуду. Да. Мандаринки есть, шампанское тоже. Послушаю по телевизору, что это был тяжёлый год, и тоже лягу спать. А завтра утром проснусь бодрая, свежая и сделаю зарядку. Обязательно сделаю. Я весь следующий год обязательно буду делать зарядку каждый день. Уж если решила, то решила. Не как в прошлые разы. К лету как раз похудею. А то что я вечно толстею к зиме, надо для разнообразия хоть раз к лету похудеть.

К счастью, мамы дома уже не было. Повезло. Я спокойно разделась и включила телевизор, где уже шёл парад достижений пластической хирургии, или, как его ещё почему-то называли, концертом звёзд эстрады. Звёзд, потерявших популярность примерно тогда же, когда вышло из употребления слово «эстрада».